А.О. Подоплёкин. «Советско-норвежские отношения и трансформация внешней политики Норвегии в 1939—1955 гг.»

Вместе с тем отдельные свидетельства позволяют предположить, что в СССР признавали деликатность ситуации и невозможность прямого нажима на Норвегию для получения от нее дополнительных гарантий. Косвенным подтверждением этого возможно считать тот факт, что советское руководство не пошло на затягивание ратификации договора от границе от 29 декабря 1949 г. и 23 октября 1950 г. Президиум Верховного Совета СССР его утвердил.

В целом же сигналы об озабоченности правительства СССР направлялись в норвежский МИД опосредованно. Так, 21 февраля 1951 г. посол Швеции в Норвегии Х. Альман сообщил Х. Ланге, что К.К. Родионов (посол СССР в Швеции) «предпринимал демарши по вопросам, которые касались Норвегии». Так, он «...давал понять, что если Норвегия сможет выйти из Атлантического пакта и вместе с Швецией будет проводить последовательную политику нейтралитета, Советский Союз в случае большой войны будет уважать нейтралитет Скандинавского полуострова.

Если же Норвегия в случае войны предоставит свои базы западным державам, то Советский Союз будет вынужден рассматривать Норвегию как вражескую территорию». Очевидно, что зная о степени доверительности между шведскими и норвежскими политическими кругами, советская дипломатическая служба таким образом адресовала импульсы именно Норвегии. Вполне вероятно также, что намеки па выход Норвегии из НАТО были ничем иным, как тактикой «завышения планки требований», уже применявшейся СССР в известном обмене «демаршами» в начале 1949 г. (см. выше), и имели цель добиться новых подтверждений особого статуса Норвегии а НАТО.

Очередные подвижки в развитии советско-норвежских отношений вокруг деятельности Норвегии в блоке были связаны с решением Стортинга об участии страны в системе общего командования и общих вооруженных сил от 14 марта 1951 г. Это решение формально допускало присутствие иностранных войск на всей территории страны, в том числе и на архипелаге Шпицберген. Юридическая сила данного документа полностью перекрывала вербальные обязательства, данные в 1949 г.

МИД СССР имел сведения, что это решение активно проводилось по указке США, которые добивались от норвежского правительства, «...чтобы оно явочным порядком в нарушение Шпицбергенеского трактата 1920 г. распространило действие решений Североатлантического союза в части системы общего командования для Европы и па шпицбергенский архипелаг».

В течение лета и начала осени 1951г. министр иностранных дел СССР А.Я. Вышинский и его заместитель А.А. Громыко готовили для высшего государственного руководства анализ политики Норвегии как члена НАТО. В их докладах говорилось о том, что эволюция ее юридической системы и действия правительства на деле превращали страну в плацдарм Североатлантического альянса, в связи с чем предлагалось сделать соответствующее заявление. И, хотя советская печать открыто и систематически критиковала норвежскую блоковую политику, А.В. Вышинский и А.А. Громыко советовали через серию публикаций в советской печати показать противоречие между нормами Парижского договора 1920 г. и теми планами в отношении архипелага, которые вынашивались командованием НАТО.

Результатом интенсивной работы стала нота МИД СССР правительству Норвегии от 15 октября 1951 г. Характер военных мероприятий, проводившихся Норвегией после подписания Североатлантического пакта, говорилось в заявлении, был о враждебным по отношению к СССР. Кроме того, норвежское правительство показывало смягчение «небазовой» политики, что проявилось в отсутствии опровержения декларации министра Й.Х. Хауге от 21 февраля 1951 г. в Стортинге (см. выше). Однако основное внимание сосредотачивалось на противоречии между действиями Норвегии с Договором о Шпицбергене 1920 г. и заверениями, данными норвежским руководством в нотах от I февраля и 3 марта 1949 г. Жесткость советского заявления подчеркивалась угрозой возможного ухудшения советско-норвежских отношений.

Таким образом, правительство СССР пошло па достаточно серьезный демарш, разработка идеи которого была начата А.А. Громыко, хотя предложение последнего об опубликовании ноты не было поддержано. С другой стороны, заявление советского руководства было доведено до норвежцев на фоне протестов против перезахоронений останков советских воинов, погибших в Норвегии, дополнительно усиливших развернутую дипломатическую кампанию.

Советская нота спровоцировала достаточно высокую активность норвежского МИД. Так, 15 октября 1951 г. оно сформулировало общую позицию для представительств в других странах и направило ее по посольствам. В этом циркулярном письме сообщалась о предварительной позиции правительства относительно советского заявления: «...основное намерение [СССР] — продолжить войну нервов в целях подрыва единства стран Атлантического пакта путем организации отдельных демаршей». Министерство иностранных дел информировало, что в готовившейся ответной ноте утверждение советской стороны о характере «базовой политики» будет полностью опровергнуто.

Помимо того, норвежский МИД предполагал, что нота СССР являлась «...подготовительными мероприятием для дальнейшего нажима в вопросе о Шпицбергене». В связи с этим 18 октября МИД Норвегии направил губернатору этой территории отдельную телеграмму по этому поводу. В телеграмме говорилось, что «...утверждение о нарушении договора о Шпицбергене будет категорически отвергнуто», хотя норвежский МИД предвидел еще более резкие демарши со стороны СССР по этому поводу.

Процесс выработки ответного решения норвежцев на ноту СССР сопровождался многомерным анализом ситуации в МИД Норвегии. Так, статс-секретарь Й. Бойесен 22 октября 1951 г. составил памятную записку о советской ноте от 15 октября, в которой предлагал понимать основное содержание советского заявления как резервирование за собой права на свободу действий в вопросе об архипелаге. И. Бойесен предполагал, что возможности необъявленного удара («изолированного нападения») исключать нельзя. На этот случай, считал статс-секретарь, действовала гарантия со стороны НАТО, но также не было определенности в том, какие действия могут предпринять союзники. Поэтому насущной необходимостью было получение директивных указаний, которые были бы продуманы вместе с Великобританией и США.

<<   [1] ... [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] ...  [62]  >>