А.О. Подоплёкин. «Советско-норвежские отношения и трансформация внешней политики Норвегии в 1939—1955 гг.»

Во-вторых, несмотря па международный вес после войны и право победившего государства, СССР испытывал острую нехватку любого вида ресурсов. Отсюда — предельно миролюбивый характер проводимой политики, стремление к поиску компромиссов. Последнее не означает, что общие доктринальные основы внешней политики Советского Союза были пересмотрены в сторону отказа от идей классовой борьбы и понимания империализма как источника постоянных войн. Но наиболее активные действия по приложению внешнеполитической доктрины были направлены против ведущих оппонентов по «холодной войне», в первую очередь-США.

При этом, как уже отмечалось, к Норвегии прилагались шаблоны внешнеполитических действий в отношении ведущих западных держав, что отчетливо проявилось в первом обмене нотами в начале 1949 г. Советское правительство реалистично оценивало пределы своего противодействия НАТО и вовлечению в пего Норвегии, отсюда — достаточно декларативный характер сопротивления. Причиной того, что дипломатическая реакция советского правительства по времени обнародования практически совпала с принятием окончательного решении Норвегии вступить в НАТО, является не желание отвратить ее от указанного намерения, а иные мотивы.

Здесь показательно, что один из «демаршей» СССР содержал приглашение обсудить возможность пакта о ненападении — идею, заведомо обреченную на провал. В 1948 г. неподтвержденные сведения относительно возможности навязывания Норвегии Советским Союзом договора, аналогичного советско-финскому, ускорили работу норвежского правительства по пересмотру принципов безопасности. Но имеющиеся факты показывают, что о никакой «финляндизации» Норвегии не могло идти и речи, так как СССР предлагал пакт именно о ненападении.

Наиболее приемлемым объяснением действий советского МИД является тезис о двояком их назначении. Во-первых, необходимо учесть, что они были озвучены за 3—2 недели до съезда Норвежской рабочей партии, па котором, как знали в правительстве СССР, должно было приниматься решение об участии или отказе от участия Норвегии в НАТО. Таким образом, советские инициативы могли переломить мнение сомневавшихся или скептически настроенных, которые составляли значительную долю делегатов.

Во-вторых, представляется очевидным, что, получив 1 февраля 1949 г. заверения в недопустимости присутствия на территории Норвегии иностранных войск и баз, МИД СССР предпринял меры по стимулированию норвежского кабинета к повторному заявлению о «пебазовом» условии участия страны в НАТО, более обязательному по характеру формулировки. Такое заявление было получено из Осло в виде ноты от 3 марта 1949 г.

Демарши СССР, несмотря на внешние признаки их неактуальности, на самом деле стали акциями, в результате которых Норвегия публично заявила о принятии обязательств неразмещения войск и баз НАТО. Представляется, что с учетом реальных подходов Советского Союза к мировым делам и его международно-политических возможностей, подобный итог был максимально возможным успехом.

§ 2.3. Советско-норвежские отношения в начальный период участия Норвегии в НАТО (1950—1955 гг.)

Внешняя политика Норвегии и развитие ее отношений с СССР в первые годы существования Североатлантического альянса определялись несколькими важными тенденциями, которые были обусловлены всем ходом международных отношений в этот период.

Во-первых, с восстановлением экономического, военного и научно-технологического потенциала, мировой морально-политический авторитет СССР стал получать существенное материальное подкрепление, что в дальнейшем превращало его в гаранта процессов деколонизации. Начало же успешных разработок в области ядерных вооружений Советским Союзом послужило установлению военно-стратегического равновесия с США.

Во-вторых, возникшая на основе простого рамочного договора, НАТО в начале 1950-х гг. начала обретать реальное политическое, и, что важно, военно-стратегическое содержание.

В-третьих, «холодная война», развязанная как политико-идеологический конфликт, дополнилась рядом открытых вооруженных столкновений на периферийных, по отношению к основным странам — антагонистам, территориях. В первую очередь имеется ввиду война на Корейском полуострове, начавшаяся летом 1950 г.

Мероприятия правительства Норвегии, обусловленные вступлением страны в НАТО, являются предметом, получившим фундаментальное изучение в норвежской историографии. Как правило, подчеркивается, что правительство страны выделяло в первую очередь политический характер участия в альянсе, при том, что «небазовое» условие членства гарантировало незначительный рост расходов госбюджета на оборону. При этом подключение к международной организации под эгидой США давало существенные гарантии безопасности и закрытость от «...подрывных действий и прямой угрозы со стороны международного коммунизма».

Начало Корейской войны привело к значительному пересмотру приоритетов политики безопасности стран Западной Европы, в том числе и Норвегии. Общий настрой официальных кругов определялся руководством США, заявившим 24 июня 1950 г., что ответственность за действия Северной Кореи может быть и будет возложена на СССР. Вследствие этого во внешнеполитических и военных кругах Норвегии вновь стали циркулировать сведения и предположения о возможности применения Советским Союзом военной силы против нее. Обращает на себя внимание легкость, с которой абсолютно умозрительная установка перекочевала в норвежскую историографию, где неподтвержденный документально тезис о возможности советской агрессии против Норвегии в начале 1950-х гг. особенно прочно утвердился после выхода в свет работ Р. Тамиеса.

В связи с этим уместно привести его суждение: «...Что будет, если... СССР не устоит перед искушением применить свою военную мощь против беззащитной страны на самом краю зоны ответственности Союза [НАТО — А.П.]? <...> ... в случае агрессии Советского Союза в любой форме... будет оказана поддержка Соединенных Штатов...», и т.д. Необходимо отметить, что, готовя московское издание, У. Ристе привел в адаптированном виде не самые радикальные оценки и сентенции норвежских историков. Сами Р. Тамнес и У. Ристе реальность военно-морской угрозы для Норвегии со стороны СССР «доказали» уже в 1986 г.

<<   [1] ... [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] ...  [62]  >>