А.С. Касиян. «Россия и Норвегия, 1905—1914 гг.: становление дипломатических отношений»

Итак, на рубеже XIX—XX вв. для России региональная торговля с Норвегией являлась важным, но не определяющим фактором при построении экономических отношений на межгосударственном уровне. Выявленные нами в отечественной историографии оценки роли поморской торговли в развитии Мурмана противоречивы. Для Норвегии же, где население северных областей активно отстаивало возможность вести выгодную торговлю с русскими, поморская торговля определённо являлась важным фактором в развитии как региональной, так и общегосударственной экономики.

В конце XIX в. торгово-экономические отношения Российской империи и Соединённых королевств Швеции-Норвегии, с особым акцентом на региональной поморской торговле, стали предметом оживлённых переговоров на высшем уровне. Вплоть до 1917 г. российско-норвежские экономические связи регулировались заключённым в 1838 г. в рамках шведско-норвежской унии «Договором о торговле, мореплавании и дружбе». Основной целью договора было «облегчить торговые и мореплавательные сношения» между Россией и Швецией-Норвегией. В том числе создавались выгодные условия и для поморской торговли.

В рамках экономической политики, согласно которой предполагалось расширение рынков сбыта для российских товаров и заключения ряда торговых договоров (с Францией, Германией, Австро-Венгрией, Испанией, Данией, Японией и Португалией), министр финансов С.Ю. Витте выступал за укрепление российско-шведских (норвежских) экономических связей. Обратившись с запросами о состоянии торгово-экономических отношений со Швецией-Норвегией к русским консулам A.A. Теттерману в Христиании и В.А. Березникову в Вардё и Хаммерфесте, С.Ю. Витте столкнулся с различными взглядами на проблему. Оба консула подчёркивали, что договор 1838 г. безнадёжно устарел и фактически не влиял на торговые отношения с Норвегией. В.А. Березников считал возможным путем подписания нового трактата расширить таможенные льготы для русских поморов в Северной Норвегии, а A.A. Теттерман был с ним не согласен. Российские представители в Стокгольме советовали своему правительству подождать более удачного момента для заключения договора в связи с обострившимися шведско-норвежскими трениями по поводу унии. Российские чиновники В.И. Ковалевский и И.М. Миллер, напротив, считали ситуацию в Скандинавии благоприятной и торопили начало переговоров, поскольку в Норвегии господствовала фритредерская группировка, а в шведских протекционистских кругах преобладали антиаграрные идеи, что подразумевало поощрение сбыта рыбной продукции в Россию и снижение пошлин на русский хлеб. Предполагалось также, что взамен на сохранение «сельдяной льготы» Норвегия закрепит и расширит привилегии мурманских рыбаков в своих портах.

В 1898—1901 гг. норвежский Департамент внутренних дел состоял в переписке с частными лицами, фирмами, официальными служащими, экономическими организациями от Вардё до Кристиансанна, заинтересованными в экспорте в Россию, по вопросу о пересмотре договора 1838 г. Поскольку главными товарами экспорта являлись рыба (прежде всего сельдь) и продукты деревоперерабатывающей промышленности (древесная масса, целлюлоза, бумага), то основные пожелания норвежских предпринимателей заключались в снижении или отмене таможенных пошлин на эти продукты. Тем не менее, хозяйственные круги Норвегии в целом были удовлетворены договором 1838 г. и не проявляли особой активности. Кроме того, не все норвежские предприниматели придавали большое значение вопросу о беспошлинном ввозе норвежской сельди в Россию. Карелин.

Переговоры, назначенные на апрель 1899 г., сорвались, поскольку шведское и норвежское правительства не смогли прийти к согласию относительно формы торгового договора. Шведская сторона опасалась заключения Норвегией сепаратного торгового договора с Россией, что могло подорвать единство шведско-норвежское внешнеторгового курса, казавшегося залогом сохранения унии. В результате Швеция предложила ограничиться взаимными декларациями о праве наибольшего благоприятствования нации, что явилось бы лишь констатацией факта.

После расторжения шведско-норвежской унии (1905 г.) в царском МИД ожидали, что заинтересованная в российском зерне Норвегия сама инициирует пересмотр «всех спорных пунктов» «совершенно устаревшего» договора 1838 г. Тем не менее, Норвегия этого не сделала и не последовала примеру Швеции, заключившей торговое соглашение с Россией в 1906 г. что, с одной стороны, могло объясняться постепенным вытеснением с норвежского рынка русского хлеба германским, а с другой — стремлением норвежской внешней политики не связывать себя договорами с иностранными государствами (см.: Глава 2, §2—3).

Обеспокоенность российской стороны вызвало утверждение стортингом 16 июля 1907 г. закона ~, якобы стеснявшего мурманских колонистов в их северо-норвежской торговле, обеспеченной ст.5 договора 1838 г., и ущемлявшего права пазрецких саамов по конвенции 1834 г. Министр иностранных дел Норвегии В. Кристоферсен опроверг эти подозрения в беседе с российским посланником в Христиании А.Н. Крупенским. Последний, тем не менее, советовал своему правительству обратиться по этому поводу к норвежским властям, а в случае их бездействия «быть менее сговорчивыми» в переговорах о новом торговом трактате и о внутреннем правопорядке на Шпицбергене (см.: Глава З). Посланник также был убеждён, что России удастся «твёрдо обосновать права как поморов, так и пазрецких саамов только общим пересмотром всех наших соглашений с Норвегией».

Межведомственные совещания при Министерстве торговли и промышленности по урегулированию экономических отношений с Норвегией 1908 и 1912 гг. не принесли желаемого результата. Устаревший в связи с изменениями внешнеполитической ситуации в Скандинавии торговый договор 1838 г., регулировавший экономические отношения между Российской империей и Королевством Норвегии, так и не был заменён новым прежде всего из-за слабой заинтересованности норвежской стороны.

Итак, российско-норвежские экономические отношения с конца XIX в. до Первой мировой войны характеризовались наличием прочных торговых связей, охватывавших обширную территорию от северных и северо-западных до самых южных губерний Российской империи. Поморская торговля на Севере являлась важным компонентом этих отношений и, несмотря на противоречивые оценки современников, способствовала формированию дружественных отношений на локальном уровне, что, на наш взгляд, стало залогом успешного складывания дипломатических отношений России и Норвегии в начале XX в. Вплоть до 1921 г. российско-норвежские экономические отношения регулировались торговым договором 1838 г. Попытки его замены по инициативе российского Министерства финансов и поддержке МИД на рубеже XIX—XX вв. не встретили ответного энтузиазма в Норвегии и потому не увенчались успехом.

§4. Вопрос о норвежских рыбных промыслах в российских территориальных водах и способы его решения.

<< Предыдущая страница   [1] ... [11] [12] [13] [14] [15][ 16 ] [17] [18] [19] [20] [21] [22] ...  [58]   Следующая страница >>