А.С. Касиян. «Россия и Норвегия, 1905—1914 гг.: становление дипломатических отношений»

Проект не предусматривал ни особого законодательства для управления данной территорией, ни специального шпицбергенского суда (ответчик должен был предстать перед судом государства, гражданином которого он являлся). Что касается земельных участков, то их могли занимать только частные лица или предприятия без права собственности (речь шла о концессии) с соблюдением строгой процедуры подачи заявлений. Мировой судья обязан был заносить в реестр любые изменения в распределении участков и на основании письменных договоров выдавать сертификаты их пользователям. Финансовое обеспечение вышеописанного административного порядка предполагалось осуществлять за счёт различных сборов, штрафов, разрешений на охоту и рыбную ловлю, ежегодного налога с концессионеров и непосредственных вложений Норвегии, России и Швеции. В целом, можно отметить, что российский проект был ближе к шведскому с его принципом равенства трёх северных государств, чем к норвежскому, где подчёркивался приоритет Норвегии, особенно в исполнительной и судебной власти.

Другие заинтересованные державы отреагировали на норвежский и шведский проекты сдержанно. Так, в Берлине склонялись к предложению Стокгольма и приветствовали межскандинавское и сканданавско-российское сотрудничество. В Лондоне с разочарованием встретили норвежскую оппозиционную точку зрения, «закрывшую двери для дальнейших дискуссий» между заинтересованными державами. Такие государства как Дания, Франция, Бельгия, Нидерланды заняли пассивно-нейтральную позицию.

Единственным государством, поддержавшим норвежскую идею относительно приоритета одного государства в управлении Шпицбергеном, оказались США. Американское правительство заявило, что с учётом крупных капиталовложений в горную промышленность архипелага оно намерено защищать право частной собственности своих граждан на terra nullius. Введение трудового законодательства и уголовного кодекса также рассматривалось в качестве приоритетных задач, причём арбитражному суду Вашингтон предпочёл суды национальные (с отправкой обвиняемых на родину). Несмотря на то, что внешнеполитическая линия невмешательства в европейские дела (доктрина Монро) ограничивала участие США в переговорах, в Вашингтоне приняли норвежское приглашение.

Защита норвежского проекта таким конкурентом как Соединённые Штаты стало тревожным знаком для российского МИД, где возмутились, узнав о заключении норвежско-американского соглашения относительно земельных участков на Шпицбергене. Россия присоединилась к шведской ноте протеста Норвегии относительно недопустимости каких-либо сепаратных соглашений по шпицбергенскому вопросу во время российско-шведско-норвежских переговоров. А.К. Бентковский упрекал норвежских политиков в том, что они сами дали повод претензиям США. Несмотря на то, что в советской историографии Вашингтону приписывался чётко продуманный план превращения terra nullius в американскую собственность, источники заставляют усомниться в данном утверждении.

О растущем интересе к архипелагу в американском правительстве свидетельствует тот факт, что в Сенате поднимался вопрос об аннексии угольных участков на Западном Шпицбергене. Согласно статье 5570 американского «Закона о гуановых островах» (The Guano Islands Act), гражданин США открывший залежи гуано «на острове, скале или рифе, не принадлежащем по закону какому-либо правительству и не занятом гражданами какого-либо иного правительства», может объявить данное месторождение, вместе с занятой американским гражданином территорией, собственностью США. Осенью 1909 г. сенатор Г.К. Лодж предложил дополнить вышеназванную статью, распространив её действие на «фосфаты, уголь и другие минералы» («phosphates, coal or other minerais»). Поправка была принята на 61-м Конгрессе США, во 2-й сессии Палаты представителей о января 1910 г. Согласно мнению норвежского посланника в Вашингтоне У. Гюдэ, президент У.Х. Тафт попытался свести данный инцидент к шутке и подчеркнуть, что американское правительство не собиралось применять данную статью к Шпицбергену с целью его аннексии. Норвежцы, в отличие от русских, не воспринимали действия США как угрозу статусу Шпицбергена, поскольку в дипломатической переписке американцы не раз настаивали на приоритете режима terra nullius, подразумевавшего интернационализацию хозяйственного использования архипелага.

Помимо споров вокруг предварительных проектов заминки возникали и по вопросам организации конференции, в связи со временем и местом её проведения. Раздражение норвежской стороны вызывали постоянные отсрочки прибытия русских делегатов, в особенности, барона Б.Э. Нольде, крайне занятого университетскими и дипломатическими делами. Во многом благодаря С.Д. Сазонову представители трёх северных государств собрались в норвежской столице, а не в Стокгольме или Санкт-Петербурге.

§4. Политика России и Норвегии на международных конференциях по шпицбергенскому вопросу (1910,1912,1914 гг.).

19 июля 1910 г. представители Норвегии, России и Швеции встретились на втором этаже Нобелевского института в Христиании. В качестве делегатов от вышеназванных государств присутствовали от Норвегии: Фр. Хагеруп (председатель) и X. Брюн; от России: А.Н. Крупенский и Б.Э. Нольде; от Швеции: Г. Фалькенберг; Я. Хаммаршёльд и секретарь К.Г. Вестман. В качестве секретарей приехали O.A. Блэр (от Норвегии) и И.Г. Лорис-Меликов (от России). После приветственной речи Ю. Иргенса с пожеланиями успеха предстоящей конференции, делегаты решили сделать переговоры закрытыми для прессы.

Не углубляясь в детали совещания, отметим, что оно, по словам А.Н. Крупенского, проходило на фоне шведско-норвежского «взаимного ревнивого недоброжелательства», при этом российские делегаты, оказавшиеся «между молотом и наковальней», вынуждены были выполнять роль посредников. Донесения российского делегата А.Н. Крупенского и заметки секретаря Б.Э. Нольде в МИД, в отличие от сухих текстов протоколов, отражают эмоциональность возникавших прений. Приведём один из примеров накала страстей на конференции 1910 г. Во время решения деликатного вопроса о дальнейшей судьбе общей конвенции Фр. Хагеруп настаивал на том, чтобы сведения о реакции остальных заинтересованных держав доставлялись не просто «дипломатическим путём», а через Христианийский кабинет, который затем сообщит ответы российской и шведской сторонам. А.Н. Крупенский с присущей ему заносчивостью поднял на смех «наивную», по его мнению, попытку Норвегии обойти Россию и Швецию «грамматически совершенно неправильной и прозрачной» поправкой. Подобное отношение настолько обидело Фр. Хагерупа, что он, по словам А.Н. Крупенского, «в первый раз потерял самообладание» и в сердцах заявил, что откажется подписывать шведско-российскую редакцию конвенции. Тогда Крупенский постарался «успокоить своего взволнованного собеседника», «дружески и настоятельно посоветовал принять нашу (российскую — А.К.) редакцию», поскольку её уже не изменить, а упрямство лишь обострит и без того напряжённые шведско-норвежские отношения (Я. Хаммаршёльд «грозил тотчас же уехать в Стокгольм»).

<< Предыдущая страница   [1] ... [41] [42] [43] [44] [45][ 46 ] [47] [48] [49] [50] [51] [52] ...  [58]   Следующая страница >>