А.С. Касиян. «Россия и Норвегия, 1905—1914 гг.: становление дипломатических отношений»

Кроме «русской угрозы» и её разновидностей в норвежских военных кругах рассматривались такие комбинации как российско-германский альянс, угрожавший всей Скандинавии, и шведско-германское объединение, опасное только для Норвегии. И, если Россия могла быть норвежским союзником только в первом случае, то Великобритания представлялась универсальным защитником и великодержавным «опекуном» молодого норвежского государства, за исключением возможности англо-германского столкновения у южно-норвежских берегов, когда единственной опорой Норвегии могли стать международные гарантии неприкосновенности и строгий нейтралитет.

Поскольку внешняя политика Норвегии строилась на идее негласных «британских гарантий», их династическое подкрепление, избрание королём Норвегии датского принца Карла (ХоконаУП), женатого на британской принцессе Мод, приветствовалось в норвежских общественно-политических кругах. В 1905 г. российская дипломатия была заинтересована в дружеском расположении Норвегии для решения серьёзных внешнеполитических задач (компенсация последствий поражения в Русско-японской войне путём восстановления своих позиций в Балтийском регионе). В этой связи Россия не только первой признала норвежскую независимость, но и поддержала пробританскую кандидатуру на норвежский трон. Образовавшиеся в результате родственные связи Дома Романовых и норвежского монарха давали возможность совершать не только династические визиты. Они открывали судам российского военного флота фьорды Христиании для торжественных смотров, которые, впрочем, уступали по масштабам германским и британским демонстрациям.

Лучшей страховкой от российской непредсказуемости, шведской мстительности, англо-германского конфликта, а также способом закрепить британские гарантии Норвегии, норвежские политики считали заключение нового гарантийного договора о норвежском нейтралитете и территориальной неприкосновенности, с условием возможности образования Скандинавского оборонительного союза. Благодаря активной дипломатии А.П. Извольского, амбициозный проект Ё. Лёвланна был сведён к гарантиям территориальной неприкосновенности Норвегии великими державами (Великобританией, Францией, Германией, Россией). Подписанием 2 ноября 1907 г. Христианийского трактата России удалось (и в этом мы полностью солидарны с выводами П.Э. Бациса) заменить невыгодный для неё Ноябрьский договор 1855 г., предотвратить образование панскандинавского союза и исключить создание британских или германских военно-морских баз в Северной Норвегии. Для норвежского же государства гарантийный трактат, с одной стороны, стал дебютом на международной арене, с другой, своей урезанной, по сравнению с первоначальной и желаемой формой, показал уязвимость позиции малого государства в игре великих держав и иллюзорность их гарантий, хотя вплоть до Второй мировой войны часть норвежских политиков продолжала в них верить.

Тем не менее, здравый смысл и осторожность в напряжённой предвоенной обстановке и периодические демонстрации великими державами своей военно-морской мощи в норвежских фьордах толкнули норвежских дипломатов на путь сближения со Швецией и Данией, что привело к подписанию общескандинавской декларации о нейтралитете в 1914 г. По мнению российских военных агентов в Скандинавии, объединение Норвегии, Швеции и Дании на почве традиционных принципов нейтралитета не должно было внушать прежних опасений российскому правительству, а, напротив, могло служить своеобразной защитой от перехода Швеции в прогерманский военно-политический блок. Пробританская ориентация Норвегии и пророссийская позиция Дании являлись залогом стабильности на северо-западном фланге Империи накануне Первой мировой войны. Продолжением Христианийского трактата 1907 г. стала система договоров по балтийскому вопросу, от решения которого Норвегия добровольно отстранилась.

После обретения Норвегией независимости интересы российской и норвежской дипломатии пересеклись на арктическом архипелаге Шпицберген. Как представители северных наций с вековыми полярными традициями, российские и норвежские торговцы, промышленники и учёные внесли ценный вклад в освоение Северного морского пути и островов, расположенных на этой экономически и стратегически важной водной магистрали. Громкие имена русских и норвежских (шведских) исследователей вод и недр Шпицбергена М.В. Ломоносова, В.Я. Чичагова, В.А. Русанова, А.Э. Норденшёльда, Ф. Нансена, А. Хуля, Г. Исаксена и др. говорят о устойчивом интересе к архипелагу как в России, так и в Норвегии, начиная со второй половины XVIII в.

В 1871 г., благодаря проекту А.Э. Норденшёльда об организации на Шпицбергене в научных целях колонии под покровительством шведско-норвежского короля, впервые возник вопрос о международно-правовом статусе архипелага. В ходе обмена дипломатическими нотами между Швецией — Норвегией и Россией в 1871—1872 гг. за островами был официально закреплён, и вновь подтверждён в 1896 г., статус «ничьей земли» (terra nullius).

В начале XX в. выдвижению вопроса о Шпицбергене на первый план российско-норвежских дипломатических отношений способствовала развернувшаяся на архипелаге международная деятельность по разработке каменноугольных месторождений. Первыми попытались поколебать статус terra nullius о. Медвежий немцы в 1899 г., но встретили неожиданно жёсткий отпор со стороны российского правительства. Исторические права России и Норвегии на Шпицбергене также подверглись испытанию в связи с невозможностью составить конкуренцию мощному американскому и: британскому капиталу в горнопромышленной деятельности на Шпицбергене. По инициативе норвежского правительства в 1906 г. завязалась дипломатическая переписка относительно устройства внутреннего правопорядка на архипелаге между наиболее заинтересованными государствами. Сразу после подписания Христианийского трактата в 1907 г. началась подготовка «малой» конференции с участием России, Норвегии и Швеции.

Результатом двух встреч представителей северных государств в Христиании (1910 и 1912 гг.) стал совместный проект конвенции о Шпицбергене, за которым сохранялся статус terra nullius. Все нити управления внутренним порядком на архипелаге должны были находиться в руках российско-шведско-норвежской международной комиссии, что вызвало возражения других заинтересованных держав, в частности, США и Германии. Их позиция сыграла решающую роль во время третьей расширенной конференции в 1914 г. Российские политики видели за действиями немецкой дипломатии стремление обойти принцип нейтрализации Шпицбергена и устроить там военно-морскую базу. На фоне пассивности Великобритании, связанности правительства США доктриной Монро и оттеснения Норвегии великими державами, последняя перед Первой мировой войной шпицбергенская конференция прошла под знаком российско-германского противостояния. Равенство сил соперников и нежелание уступать завели переговоры в тупик. Новое обсуждение вопроса состоялось после войны, но уже без участия России, охваченной гражданской войной. В 1920 г. Норвегия получила суверенитет над Шпицбергеном, признанный советским правительством только спустя четыре года.

<< Предыдущая страница   [1] ... [46] [47] [48] [49] [50][ 51 ] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58]   Следующая страница >>