М.А. Калинина. «Женское воспитание в норвежской крестьянской семье XIX века»

Основу следующего обрядового цикла составляли, во-первых, акушерские действия, связанные с отрезанием и перевязыванием пуповины ребенка, во-вторых, уход за роженицей и ребенком в первые послеродовые дни. Эти действия считались очень ответственными и выполнялись с максимальным соблюдением обрядов, чтобы не причинить вреда здоровью и благополучию матери и новорожденного.

Повитуха принимала новорожденного в овечью шкуру. Для того чтобы отвести от него злых духов, повивальная бабка опускала малыша в подготовленный чан с водой. Если в доме присутствовал священник, то этот обряд выполнял он. Первое купание носило обрядовый характер и имело двойной смысл. С одной стороны, это было гигиеническое очищение новорожденного, с другой — духовное очищение через магическую силу воды. Считалось — отмечал Н.А. Брингеус, что уже сама вода является оберегом и очищающим началом. Заботясь об этом, в воду предварительно клали металлические, как правило, серебряные, монеты. Перед тем как опустить младенца в воду, повитуха чертила на воде крест. Так иногда крестили слабых детей, боясь их смерти (172).

Первой едой, подкрепляющей силы молодой матери, служила водка с перцем, молоко с яйцом или особый суп. Но была и особая обрядовая пища — родильная каша, которую называли кашей норнов — угощение, принесенное гостями. Норвежцы полагали, что норны — женские божества в скандинавской мифологии — помогали роженице при родах и «пряли нити жизни новорожденному». В кашу, которую давали роженице, вставляли три палочки, символизирующие трех норн. Вероятно тех, которые названы в «Младшей Эдде»: Урд (судьба), Верданди (становление) и Скульд (долг), живущих у источника Урд в корнях мирового древа Иггдрасиль — древа судьбы, которое они ежедневно опрыскивают влагой из источника. Они определяли судьбы людей и в этом смысле имеют параллели в мифологии других народов. Счастье ребенка, по представлениям норвежцев, зависело от палочек в родильной каше.

Становясь матерью, женщина посвящалась в новое для нее сообщество женщин-матерей, получая магические знания, связанные с уходом за детьми, лечением детей и мужа. Подтверждением существования такой социальной группы внутри крестьянской общины может служить следующий обычай. В течение шести недель после родов мать и ребенка могли проведывать только члены семьи, а также женщины из общины. Они приносили подарки, в том числе еду, деньги, различные хозяйственные мелочи. Их угощения предназначались только для молодой матери и повитухи и не могли быть переданы домашним.

Что же касается повитухи, то она какое-то время оставалась в доме, где принимала роды, ухаживала за матерью и ребенком. Уходя из дома, она получала вознаграждение. В благодарность, повитухам помогали даже тогда, когда они становились нетрудоспособными. Постепенно в Норвегии сложился специальный институт повитух, профессионально обученных женщин, выезжающих в различные деревни. Но все осложнялось трудными природными условиями Норвегии. В начале XX столетия появились специальные отделения при госпиталях для рождения детей.

Послеродовой цикл обычаев и обрядов у норвежцев можно разделить на две группы: 1) очищение матери и ребенка, направленное на борьбу с нечистой силой за их здоровье и благополучие; 2) принятие ребенка в состав семьи и общины в качестве равноправного члена с приобщением его к религиозным культам и дальнейшим уходом за ним.

После родов молодая мать считалась «нечистой» и ей не следовало выходить из дома до тех пор, пока она не побывает в церкви. Ей даже не разрешалось встречать гостей. Подобные запреты в основном объясняются суеверным представлением, будто роженица (как и новорожденный) в течение всего послеродового периода остается очень восприимчивой к порче и другим неблагоприятным воздействиям со стороны недоброжелателей и злых сил. В период сорокодневья женщина избегала контактов с посторонними людьми и оберегала себя от вреда, который мог исходить от людей и духов. Этот срок был также необходим для того, чтобы все органы женщины, измененные беременностью и родами, пришли в нормальное состояние.

Если ребенок рождался нормальным, и родители не опасались за его жизнь, то после 40-дневного срока (не позже шести недель после рождения) обычно происходило его крещение в церкви, которое являлось завершающим обычаем социального плана, приуроченным к первым дням жизни ребенка. Крещение было большим событием для всей семьи, прежде всего для родителей ребенка. Оно было приурочено к первой мессе. Во время крещения все младенцы были запеленуты в белые полотняные простынки, перевитые алыми лентами. В этих цветах, безусловно, содержалась символика: красный — один из двух самых древних волшебных цветов (голубой и красный), цвет молнии, солнца, крови. Белый цвет простынок — цвет чистоты и невинности. Таким образом, младенцев, по-видимому, пытались защитить от злых духов. Норвежцы верили, что крещение обезопасит дальнейшую жизнь ребенка, у него будет ангел-хранитель.

Одним из значительных моментов в жизни ребенка было наречение именем. В Норвегии придавали большое значение этому обряду, поскольку только после него он получал социальный статус и тем самым становился как бы членом человеческого коллектива (общины), хотя далеко не в полной мере.

Имя и семья были неразрывно связаны между собой, так как имена детей должны были ассоциироваться с семьей. Глубокие религиозные представления, уходящие своими корнями в язычество, лежали в основе этой традиции. Таким образом, праматери и праотцы оживали в детях, чьи имена они носили. Верили, что к внукам переходили их великие надежы и мечты. Первого в семье мальчика и девочку называли именами родителей отца. Вторых детей называли именами родителей матери. Однако были и исключения. Если мужчина женился на женщине, которая владела фермой, и супруги оставались жить на этой ферме, то своего старшего сына, как правило, нарекали именем отца жены. Если ребенок умирал, то его имя переходило новорожденному того же пола, но родители старались избегать этого обычая, т.к. верили, что и этот ребенок тогда может не выжить. К наречению именем подходили с большой серьезностью. Так Джон Лейрфол приводит такой пример: «На одной ферме было три сына, которые родились с интервалом в пять лет; и так как прапрадед и дед по отцу и дед по матери носили имя «Ола», то и мальчикам давали это имя. Таким образом, в семье были «большой Ола», «средний Ола» и «маленький Ола». Когда родился четвертый сын, то его назвали «Олуф» (230, С. 70). Этот же автор отмечает, что среди мужских имен самыми популярными были — Джон, Ола, Пер. Среди женских — Марит, Анн, Берит (230, С. 71).

<< Предыдущая страница   [1] ... [29] [30] [31] [32] [33][ 34 ] [35] [36] [37] [38] [39] [40] ...  [54]   Следующая страница >>