М.А. Калинина. «Женское воспитание в норвежской крестьянской семье XIX века»

Таким образом, мы констатируем тот факт, что физическое воспитание, продиктованное спецификой северной природы, рассматривалось как одна из первостепенных задач в подготовке девушки к семейной жизни, так как способность адаптироваться в экстремальных природно-климатических условиях Севера позволяла женщине не только выжить или продолжить существование, но и сохранить резервы для выполнения основной биологической функции женщины — материнской.

В результате проведенного анализа литературы мы установили, что свобода предоставлялась девушкам также и в выборе брачного партнера. Народная нравственность не мешала ей любить вне брака кого ей угодно. Молодые люди могли открыто встречаться и проводить вместе время, путешествовать вдвоем, посещать друг друга. Эту характерную черту в образе жизни норвежской девушки отмечала Е. Водовозова: «В деле замужества женщине предоставлена здесь широкая свобода: молодые люди могут хорошо узнать друг друга; они, не опасаясь навлечь чье бы то ни было осуждение, могут друг с другом проводить сколько угодно времени...» (24, С. 27). По мнению русского путешественника А. Энгельмейера нравы в Норвегии были довольно легкие: «...Парни с девушками перемигивались и заигрывали довольно открыто, прямо на улицах... В Норвегии молодежь всюду гуляет одна и без наблюдения, ее отношения здесь весьма просты и не без заигрывания...Молодежь гуляет всю ночь напролет. Мне думается, что в отношениях здешней молодежи должен настоящий flirt играть большую роль». И как бы подводя итог вышесказанному, А. Энгельмейер отмечал: «Хорошо здесь молодежи! Хорошо быть юношей, бодрым, мощным и красивым в такой прекрасной стране, с такими прекрасными девушками и женщинами! А старость тут не мешает молодежи наслаждаться на свободе весною жизни» (154, С. 89, 112, 113, 117). И действительно, такое поведение молодежи никогда не подвергалось осуждению старших и не порицалось, т.к. «...все держатся принципа свободной любви, что нисколько не мешает бракам и счастливой семейной жизни... Что касается сплетен, то так как такие отношения негласно и пассивно приняты обществом, то нет повода и сплетничать» (21, С. 37).

Несмотря на свободу, которой девушка пользовалась и могла свободно, не стесняясь, приглашать к себе не только своих подруг, но и молодых людей, «она всегда и везде держит себя в высшей степени порядочно и скромно. Серьезный склад ума не мешает ей любить удовольствия, — танцы, вечеринки, праздники и прогулки в компании» (24, С. 28). Молодежные гуляния начинались, как правило, часов с 8 вечера и продолжались всю ночь. Обычно в праздничное время молодежь собиралась у кого-нибудь из знакомых, на так называемых вечеринках, «с игрищами, народными танцами, песнями и стишками, словесными состязаниями в остроумии» (226, С. 265). Норвежская молодежь устраивала ритуальные игры, отображающие сцены из повседневной жизни норвежцев: освоение и обработка земли, строительство лодок, ловля рыбы. И как подметила С. Русова: «Нигде не слышно ни брани, ни грубых окриков, не увидишь пьяных» (116, С. 27). Следует отметить, что в XIX веке традиционные игры постепенно стали вытеснятся играми, иммитирующими отношения двух полов, например, игра в свадьбу. Этот способ общения не считался предосудительным и был широко распространен в Норвегии. Такие вечеринки способствовали сближению полов, где парни («мужья») встречались с девушками («женами»), таким образом имитируя семейную жизнь. Такое поведение формировало у молодежи определенный взгляд на семейную жизнь. Поэтому у большинства девушек уже задолго до свадьбы имелись определенные женихи. Кроме того, вечеринка в целом являлась в сознании девушек и общины олицетворением всего периода добрачной обрядности, из которого девушка переходила в другой период — свадебный, т.е. брачный. На вечеринках обычно устраивались танцы. Наиболее любимый танец назывался халлинг, исполняемый одним танцором, а другой — спрингар, который танцевали вдвоем. Тот и другой танец отличались быстрыми, энергичными поворотами и кружением, поэтому для их исполнения нужна была большая ловкость и сила. «Имена лучших танцоров, — отмечала М. Слепцова, — известны в округе» (120, С. 102). Также славились парни и девушки, искуссно складывающие «стев». «Стев» — это короткая песенка, в которой всего четыре строчки. Так, например, юноша поет любимой, которая пошла танцевать с другим: «Слово девушки — вода, что бежит по желобку. Слово парня — это камень, положенный в фундамент». Но девушка не остается в долгу. Она поет старую, грубоватую «стев», в которой говорится о судьбе крестьянки, вышедшей замуж: «Жизнь для лошади и мужчины, право, не тверже перины ! А самое худшее по законам, достается коровам и женам» (63, С. 199).

Особый статус девушка получала, находясь на сетере — летнем пастбище в горах, что давало ей возможность включиться в производительный труд на правах равного, самостоятельно исполнить работу члена семьи (Приложение 6). «Слово «сетер», — отмечает С. Тюраль, — образовалось от старонорвежского «sastr», т.е. летняя ферма в горах, и традиция летом выгонять туда скот также стара как происхождение этого слова» (274, С. 15). По отзыву Е.Я. Кулаковой-Грот «эту обязанность в Норвегии возлагают обыкновенно на молодых девушек, которым приходится справлять нелегкую работу и во всякую погоду ходить за скотом. Девушки живут в своих хижинах или «сэтерах» совершенно одни и чувствуют себя там также спокойно, как дома» (66, С. 17). Часто девушки проводили целые месяцы среди отдаленных гор.

Интересно отметить, что, несмотря на то, что жизнь в Альпах была тяжелой, и девушкам приходилось неустанно трудиться, такая независимая жизнь летом на горных высотах привлекала их. Так, например, девушки-работницы нанимались на работу с условием, что летом они будут жить в Альпах. По свидетельству Е. Водовозовой «каждая молодая девушка была бы здесь просто в отчаянии, если бы родители не позволили ей хоть несколько недель провести в грязной пастушеской хижине» (23, С. 421). Желание девушек остаться одним в горном домике было обусловлено и тем, что, девушки получали, таким образом, возможность «примерить», почувствовать себя в роли взрослой женщины. Такая имитация способствовала развитию самостоятельности и формированию у молодой девушки определенного взгляда на поведение женщины в семье. В дневное время девушки пасли скот, доили коров и коз, делали масло, козий сыр, составляющий важную часть норвежской пищи. Сыр делали еще и из молока оленей, которых было особенно много на севере, и они часто заменяли крестьянам и корову и лошадь. По свидетельству С. Тюраль «масло взбивали один раз в неделю, а сыр делали постоянно. Деревянную молочную посуду тщательно чистили. Все это выполнялось, не считая обычной работы по дому и приготовления пищи. А когда наступал вечер, и можно было отдохнуть, то принимались за вязание и вышивание» (274, С. 17). Когда наступало время сенокоса, девушки убирали в стога сено и в больших количествах заготовляли веники для скота. Все домашние работы также исправно выполнялись: «По субботам девушки усердно прибирают свою хижину. Посуду расставляют в порядке, пол усыпают можжевельником, по стенам развешивают пучки свежих березовых веток, лавки посыпают свежими листьями, окна обвивают мхом, полевыми цветами» (120, С. 74). В конце лета девушки из горных домиков спешили в долины. Обычно впереди шла лошадь, нагруженная сыром, маслом, творогом. Д. Спайсер отмечал: «Шествие пастушек осенью в долины со стадами животных, украшенных цветами, с подводами, полными бочек с маслом и ящиками с сыром, брынзой, вызывает радость всей деревни. Начинается большой праздник» (260, С. 155). Этот день был особенно значим в жизни девушки, так как своими продуктами труда она демонстрировала всей общине свою подготовленность к трудовой жизни.

<< Предыдущая страница   [1] ... [24] [25] [26] [27] [28][ 29 ] [30] [31] [32] [33] [34] [35] ...  [54]   Следующая страница >>