А.С. Касиян. «Россия и Норвегия, 1905—1914 гг.: становление дипломатических отношений»

Великие державы (Великобритания, Германия, Россия) внимательно следили за конфликтом на Скандинавском полуострове, и, несмотря на различные стратегические интересы на Севере Европы, были заинтересованы в его мирном разрешении. Вильгельм II, использовавший норвежские фьорды в качестве базы для ежегодных военных манёвров германского флота*, стремился сохранить своё политическое влияние в Норвегии, традиционно тяготевшей к торговому сотрудничеству с Великобританией, что было проще сделать в рамках унии, где фактически главенствовала ориентировавшаяся на Германию Швеция. Для Великобритании целостность унии являлась гарантией сохранения «скандинавского барьера», договора 1855 г., против возможной русской экспансии на Запад.

Симпатии российского общественного мнения в целом были на стороне норвежцев, хотя среди краиних консерваторов встречались абсолютно беспочвенные опасения, что Норвегия станет республикой «с Ибсеном и Бьёрнсоном во главе, в качестве президента». В дипломатических кругах Империи вопрос о возможности сохранения унии не рассматривался вовсе, поскольку самостоятельную Норвегию легче было привлечь на сторону России, исключив тем самым возможность её полного подчинения британской внешней политике. Тем не менее, по расчётам российских военных агентов, естественным результатом разрыва унии могло стать образование панскандинавского союза. В этой связи Россия, заинтересованная в свободе датских проливов на Балтике, предпочитала, чтобы Великобритания сдерживала германское влияние в Скандинавии.

Накануне 1905 г. военные приготовления скандинавских соседей грозили силовым решением кризиса. В донесениях российского военного агента в Копенгагене и Стокгольме за 1898 г. подчёркивалось, что «предметом особенных забот норвежского правительства в последние годы было усиление береговой обороны< / u> страны укреплением важнейших пунктов норвежского побережья — Тронхейма, Бергена, Кристиансанна, Тёнсберга и Христиании ... доступов к ним с моря...». В 1904 г. стортинг утвердил внешний заём на 40 млн. крон, из которых четверть была направлена в резервный фонд, предназначенный для чрезвычайных военных нужд. Перед расторжением унии, по сведениям В.А. Теплова, Швеция имела 66.917 человек в действующей армии и 71 военное судно (включая 10 броненосцев), а Норвегия — 31.000 человек и 51 судно (в том числе 4 броненосца). По прогнозам российских военных агентов, на 1 января 1906 г. количество нижних чинов норвежской сухопутной армии в военное время достигало 70.098 человек, приближаясь к шведским 97.400.

Большинство шведских политиков, тем не менее, считало войну безрассудством, и шведский парламент (риксдаг) принял решение согласиться на «законный развод» Королевств, при условии, что норвежский народ официально подтвердит своё неприятие унии на референдуме. 13 августа 184 голоса было подано за унию и 368.200 — против. Во время переговоров в шведском городе Карлстад (31 августа — 23 сентября) обстановка накалилась, и сосредоточенные у шведско-норвежской границы войска (23 тыс. норвежцев, против 50 тыс. шведов) находились в полной боевой готовности. Принятие компромиссного решения стало возможным во многом благодаря вмешательству великих держав: представители России и Франции в ходе конференции настояли на смягчении шведской позиции в вопросах о крепостях и нейтральной зоне. Великобритания ограничивалась пассивным наблюдением за событиями. Проекты пяти конвенций были одобрены стортингом 9 октября, а через четыре дня Риксдагом. Соглашения касались третейского разбирательства, установления 30-километровой нейтральной зоны по р. Гломмен и срытия пограничных крепостей. Исключение было сделано для Фредрикстена и Кронсвигера, из-за их культурно-исторического значения, но после повторной инспекции нейтральной зоны международной комиссией летом 1906 г., Фредрикстен, с прилегавшими к нему крепостями, тоже был разрушен. Кроме того, в конвенциях оговаривались вопросы о правах кочевых саамов на оленьи пастбища, транзитной торговле, общих озёрах и водных путях. Подписание конвенций состоялось в Карлстаде 26 октября 1905 г.

Европейская общественность, высоко оценив мирный характер расторжения унии, обозначила события 1905 г. термином «восстание» (revolt) вместо «революция» (revolution). Отечественные исследователи начала XX в. также отмечали уникальный для Европы случай бескровного решения острого политического конфликта, что объяснялось строгим соблюдением норвежцами Конституции 1814 г. и отсутствием «глубоких и опасных потрясений правосознания». В современной российской историографии среди причин мирного расторжения унии называют моральную неготовность шведского общества к применению силы против «братского народа» и отсутствие у Швеции реальных рычагов давления на Норвегию. Сыграли свою роль стремление норвежского правительства к сохранению добрососедских отношений со Швецией, а также тот факт, что у Швеции и Норвегии не было друг к другу серьёзных территориальных претензий. Кроме того, отмечается влияние внешнеполитической обстановки (великие державы, занятые решением острых международных проблем, были заинтересованы в мире на Севере).

Позицию норвежского общественного мнения по поводу расторжения шведско-норвежской унии метко и лаконично выразил Ф. Нансен: «Союз, где один народ подавлен в своём праве на независимость, является опасным». В то же время он подчёркивал, что двум скандинавским народам необходимо держаться вместе на внешнеполитической арене.

В первой половине июня 1905 г. правительства Великобритании, Германии, Франции и Дании ограничились распоряжениями по защите интересов своих подданных в Норвегии. Причём, британский министр иностранных дел лорд Г.Ч. Лансдауэн в письме российскому послу в Лондоне подчеркнул, что британские отношения с вновь сформированным норвежским правительством «будут неизбежно носить лишь временный характер».

Российское правительство первым, после шведского, официальной телеграммой от 29 октября^ 1905 г. признало Норвегию «в качестве совершенно независимого государства во всей её территориальной целостности» и выразило готовность «незамедлительно войти в официальные сношения» с молодым скандинавским государством. На-следующий день последовал запрос царского МИД российским послам при великих державах о том, когда и какого ранга дипломатических представителей они намерены послать в Христианию. Тем не менее, по замечанию Р. Берга, российское признание в норвежских политических кругах было встречено более сдержанно, чем прибытие в Христианию британского дипломата А. Герберта в качестве первого иностранного посланника, что для веривших в поддержку Великобритании норвежцев являлось исключительно благоприятным знаком.

<< Предыдущая страница   [1] ... [20] [21] [22] [23] [24][ 25 ] [26] [27] [28] [29] [30] [31] ...  [58]   Следующая страница >>