А.О. Подоплёкин. «Советско-норвежские отношения и трансформация внешней политики Норвегии в 1939—1955 гг.»

Причиной таких оглядок и затягивания выхода из двусмысленной ситуации являлось противоречие между союзническими обязательствами и соображениями «скандинавской солидарности». Сами норвежцы чрезвычайно опасались, что Финляндия пойдет на разрыв отношений после начала ее военных действий против СССР.

Однако создалась достаточно парадоксальная ситуация: само правительство Финляндии лишь ввело несущественные ограничения на деятельность норвежских дипломатов и в Хельсинки единственным представительством стран, оккупированных Германией, была королевская миссия Норвегии. С продвижением финских войск вглубь советской территории в течение лета—осени 1941 г. за линию границы 1939 г. Т. Ли все больше начинал опасаться возможной негативной реакции из Москвы но поводу сохранения норвежского представительства в Финляндии.

11 сентября 1941г. Т. Ли предложил британскому дипломату Л. Колльеру идею совместного британо-норвежского требования финской стороне остановить военные действия против Советского Союза и отвести войска на рубеж ноября 1939 г. Это, как предполагал норвежский министр, могло «сохранить лицо» норвежскому правительству и перед Финляндией, и перед СССР. После обсуждения вопроса в британском внешнеполитическом ведомстве были подготовлены две ноты от Великобритании и Норвегии, переданных 22 сентября 1941 г. финскому правительству через норвежского посла в Хельсинки.

Норвежское заявление не упоминало специально советско-норвежские отношения и являлось в большей степени взыванием к чувству «скандинавского единства». Однако только 7 декабря 1941 г., т.е. после объявления Великобританией войны Финляндии, норвежская миссия была отозвана из Хельсинки. Тем не менее, как отмечали У. Ристе и С.Г. Хольтсмарк, участие Финляндии в войне против СССР представляло собой существенное препятствие для развития советско-норвежского сотрудничества до 1944 г.

Важнейшей задачей для советской политики в отношении норвежского правительства было определение позиции по Меморандуму 8 мая 1942 г. В середине июля 1942 г. от посла СССР при правительстве Норвегии в Лондоне А.Е. Богомолова поступило две депеши с изложением содержания норвежского Меморандума. Позже он также направил руководству предложение подготовить заявление правительства СССР по этому поводу. По мнению А.Е. Богомолова, это заявление должно было содержать следующие тезисы:

—вопросы о международных силах и командовании, региональных соглашениях и континентальном союзе являются неактуальными;
— СССР заинтересован в обороне международных морских коммуникаций не менее атлантических государств;
— позиция норвежского правительства, изложенная в записке, не может быть поддержана советским правительством.

П.Д. Орлов, заведующий Первым европейским отделом НКИД, в записке заместителю наркома иностранных дел А.Я. Вышинскому предлагал не брать за основу тезисы А.Е. Богомолова, так как, во-первых, вряд ли отрицательная позиция СССР смогла бы привести к пересмотру норвежским правительством своей внешней политики, но усилила бы настороженность и подозрительность не только со стороны Норвежского Правительства, но и со стороны Правительств США и Великобритании. «Указанное заявление могло бы быть также использовано враждебными силами против нас, комментируя его (так в тексте — А.П.) как нежелание СССР считаться с мнением малых стран и вопросами их безопасности», писал П.Д. Орлов.

Официальная реакция правительства СССР на норвежский Меморандум последовала 24 сентября 1942 г. Важно иметь ввиду, что норвежский кабинет, рассылая копии в США, СССР и Великобританию, не ожидал получить какую-либо официальную реакцию от этих стран, и уже поэтому Т. Ли был озадачен советской нотой. В ней подчеркивалось, что ведя войну против гитлеровской Германии, Советский Союз тем самым вносит вклад в освобождение оккупированных стран Европы, в том числе и Норвегии, к борьбе которой он проявляет сочувствие.

Советское заявление однозначно подчеркивало готовность участвовать в деятельности Объединенных Наций, хотя норвежскому правительству это было известно еще 1 января 1942 г., когда оно вместе с делегацией СССР подписывало «Декларацию Двадцати шести государств (Объединенных Наций)» в Вашингтоне. Кроме того, в ноте правительства СССР указано, что Советский Союз «...не может не быть заинтересован в вопросах обеспечения коммуникаций и предотвращения агрессии, затронутых в... Меморандуме...».

Фразеологию ноты возможно характеризовать как достаточно нейтральную и в некоторой степени неопределенную, так как в ней не выражена позиция по главному аспекту Меморандума — по отказу от нейтралитета и объявлении курса на развитие военно-политического сотрудничества с США и Великобританией.

С другой стороны, в советском документе обращает на себя внимание ссылка на ту часть Договора между СССР и Великобританией от 26 мая 1942 г., в которой выражено стремление объединять свои усилия по сохранению мира и предотвращению агрессии в будущем со всеми «единомышленными» государствами (ст. 3) и даны взаимные обязательства помощи в случае агрессии против одной из сторон (ст. 4)

Анализ ноты позволяет заключить, что приведенные тезисы являются критикой или опровержением тех разделов Меморандума 8 мая 1942 г., в которых декларируется невозможность создания «всемирной Лиги Наций» и исключительная заинтересованность в северной Атлантике только европейских стран, а также намечаются контуры послевоенной системы безопасности как организацию без участия СССР.

В целом отношение Советского Союза к Меморандуму от 8 мая 1942 г. было негативным: норвежскому правительству указывалось на противоречие некоторых положений «Основных направлений...» ряду принципов и международно-правовых актов, на которых основывались союзнические отношения между СССР и Великобританией. СССР также отвергал исключение его норвежцами из числа атлантических держав.

Однако норвежское руководство было поставлено в сложное положение не столько прочтением советской ноты, сколько самим фактом ее появления. С.Г. Хольтсмарк указывал, ссылаясь па А. Идена, что Т. Ли был встревожен заинтересованностью СССР в Атлантике и возможностью выдвижения Советским Союзом требований относительно баз в Северной Норвегии. Необходимо подчеркнуть, что мнение советского руководства, оппозиция внутри кабинета и мнение руководителей Сопротивления побудили Т. Ли к большей осторожности в публичных декларациях принципов «атлантизма» в дальнейшем.

<<   [1] ... [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] ...  [62]  >>