Клоун с осенью в сердце...

Несколько лет назад, просматривая литературную рубрику в одной из московских газет, я наткнулась на небольшие зарисовки незнакомого автора. Коротенькие рассказики были написаны не взрослым мужчиной, но чутким, ранимым, чистым, удивительным человеком. Это было мое первое знакомство с Леонидом Енгибаряном. В газете было напечатано несколько новелл, на некоторое время они буквально завладели моими мыслями. Газета была бережно сохранена и хранится по сей день. С тех пор я пыталась найти побольше из его произведений, но все было тщетно. Я звонила в газету, разместившую статью, обращалась в армянские центры в поисках маленького сборничка, таившего в себе столько искренней, светлой, немного детской, немного наивной и немного неземной прозы… Не знаю, почему он стал мне очень дорог и близок, но настроение каждого его рассказа я ощущаю очень остро и глубоко…

Кто он был? - Клоун, обыкновенный грустный клоун…

Так писал о нем Владимир Шахиджанян:

«Нежен и трагичен, оптимистичен и грустен, пластичен до невероятности, и в каждом жесте, репризе - философский подтекст: рассказ об одиночестве в толпе, о непонимании одним человеком другого, о поисках своего "я". Тысячи зрителей смотрят на странного человека, улыбаются, аплодируют, поддерживают клоуна, но смотрят на него свысока, а клоун не обижается, он подарил радость тем, кто пришел пообщаться с ним, и пусть его не понимают другие, он, клоун, понимает других. Понимает и прощает, понимает и не обижается, понимает и сочувствует. Таким был и остается в памяти многих клоун Леонид Енгибаров. И я рад, что время от времени могу рассказывать о нем. Пусть он остается звездой, пока недосягаемой для многих, но звездой, которая манит молодых, побуждает их к действию и желанию работать, побуждает сказать свое слово.»
Источник: http://1001.vdv.ru/books/people/mivl33.htm

И он побуждает, действительно побуждает, его новеллы удивительно оптимистичны, хоть во многом грустны и печальны, после их прочтения начинаешь ценить простые радости жизни, не бояться жизненых невзгод и тяжб, но верить и любить…


Пару дней назад я снова вспомнила о нем и первый же мой запрос в интернет дал мне ссылку на электронную версию сборника его маленьких новелл. Некоторые из них я и осмелюсь вам предложить…

Автобиография («Первый раунд»)
Родился я в Москве. Девять лет провел на ринге. Заповедь «ударили по правой щеке, подставь левую» считаю в корне ошибочной. Сменил множество профессий, и в двадцать два года мне оставалось только стать актером. Писать начал тогда же, поневоле. Никто из авторов не хотел со мной работать, пришлось самому стать сценаристом. Понравилось. Теперь с ужасом думаю: а вдруг явится настоящий сценарист...

Люблю: море, осень... Винсента Ван-Гога.
Боюсь: благополучия.
Главное для меня в жизни - чувствовать ответственность за все совершающееся вокруг нас.

Пожар («Первый раунд»)
В городе был конец апреля; снег на улицах стаял, земля во дворах и скверах просохла. Чувствовалось, что вот-вот начнется... По ночам голые ветки деревьев прислушивались: не началось ли уже? И вдруг в одно тихое светлое утро где-то на подоконнике заброшенного чердака зазеленел маленький листочек. Почти тотчас же зеленое пламя этого листочка перекинулось на черневшие внизу газоны. Пламя, охватив газоны, понеслось дальше. Вскоре запылали салатовым цветом березы, тополя, акации, изумрудный огонь пробежал по кустам сирени. На следующий день полыхал уже весь город. Ветер раскачивал зеленые клубы нежной листвы, и весенний пожар разрастался.

Люди - особенно молодые - все-таки дети. Их предупреждают: не играйте с огнем, - они не слушаются, и в результате во время весенних пожаров многие гибнут, испепеляются. И только те, у кого сердце в старых ожогах, в огонь не лезут. Они знают, что, когда подует северный ветер, холодные дожди погасят разгоревшиеся по весне деревья и город из конца в конец подернется золотым осенним пеплом...

А впрочем, сейчас май, любимая, и, может быть, в этом году для нас не будет осени?

Яблоня («Первый раунд»)
Если немного постоять под колоннами Большого театра, примерно в восемь вечера, за полчаса до выхода Плисецкой, потом дойти по улице Горького до памятника Пушкину, спуститься бульварами к Трубной, деликатно не замечая влюбленных, и по кирпичным аллеям скверов, завернутых в мягкую весеннюю зелень, добраться до Марьиной Рощи, тогда за мостом железной дороги, там, где недавно стояли старые домики, можно в вечерних сумерках увидеть белоснежную яблоню - балерину в белоснежной пачке, одну среди ошалевшего от любви и преданности бурьяна, и услышать овацию восхищенного электропоезда - с желтыми глазами-окнами, проносящегося к далекому морю. Наверное, некоторые мне скажут: «Зачем весь этот долгий путь, когда можно сесть на такси?» Конечно, можно - только там, за мостом, вы ничего не увидите, потому что будет еще светло.

Нижеследующие новеллы – из сборника «Последний раунд»

Шар на ладони
В цирке люди делают сложнейшие трюки.
Они летают под куполом, жонглируют десятком предметов и еще стоят на руках, и этому, утверждаю, особенно трудно и сложно научиться.
И сложно это не только потому, что по ночам у вас будут болеть плечи от бесконечных тренировок, распухать кисти рук и наливаться кровью глаза...
Все это, конечно, тяжело, и все-таки это рано или поздно забывается. Вот только одно никогда не забывается, это когда ты стоишь на двух руках, медленно отрываешь одну руку от пола и понимаешь, что у тебя на ладони лежит земной шар.

Девчонке, которая умеет летать
Ты только не бойся. С тобой никогда ничего не случится, потому что у тебя два сердца. Если в воздухе на секунду замрет одно, то рядом забьется второе.
Одно из них дала тебе твоя мать.
Она смогла это сделать потому, что девятнадцать лет назад сумела полюбить, полюбить... Ты не смейся, это очень трудно - полюбить.
А второе сердце дал тебе я. Носи в груди мое шальное сердце.
И ничего не бойся.
Они рядом, если замрет на секунду одно, то забьется второе.
Только за меня не волнуйся, мне легко и прекрасно идти по земле, это понятно каждому.
Мое сердце в твоей груди.

Аплодисменты
Каждый вечер в огромном зале я собираю тысячи аплодисментов, тысячи всплесков человеческих рук, и охапками приношу их домой.
Ты сидишь на тахте с книжкой в руках, укрывшись пледом. Я включаю свет, чтобы ты могла разглядеть то, что я принес, и закрываю окно, чтобы они не разлетелись.
Аплодисменты заполняют всю комнату, плещутся у твоих ног, фонтанчиками взлетают к потолку, а ты радуешься, как маленькая. Я сажусь в кресло и жду, когда все утихнет и успокоится. Ты продолжаешь играть, и мне становится грустно, потому что всякая игра рано или поздно надоедает.
Я встаю и распахиваю настежь окна, аплодисменты вырываются на улицу и разлетаются... Минута, другая, вот и стих последний хлопок.
Я поворачиваюсь к тебе, хочу, чтоб ты меня разглядела, я устал, я голоден, и у меня болят плечи. Но ты ничего не видишь и не слышишь, тебя оглушил огромный зал и закрыл меня.
Завтра я снова пойду собирать для тебя то, без чего ты уже не можешь жить.

Тень
Я попрошу тебя: оставь мне, пожалуйста, свою тень. В платье, украшенном солнечными бликами, пробившимися сквозь кленовую листву.
Оставь мне свою тень, ведь завтра взойдет солнце, и у тебя будет точно такая же прекрасная тень.
Не бойся, я не буду смотреть на землю, чтобы нечаянно не увидеть, как твоя тень положит свои руки на чьи-то плечи.
Нет, я буду беречь твою тонкую стройную тень, а когда пойдет дождь, я верну тебе ее, и ты, гордая, пойдешь по городу. Прохожие будут говорить: «Смотрите, дождь, а у этой девчонки длинноногая солнечная тень! Этого не может быть!».
Они просто не знают, что те, кого любят, всегда бывают необыкновенными.

Желтые звезды
Астрономы считают желтые звезды на черном небе. Их головы подняты вверх. Моя опущена вниз.
Ты думаешь это потому, что ты мне сказала: «Я не люблю тебя»?
Нет, нет. Это потому, что я считаю желтые звезды, желтые кленовые листья на черном ночном асфальте.

Твое лицо
Чтобы нарисовать тебя, я выберу тихое лесное озеро в зеленой камышовой раме и буду ждать, когда настанет светлое сентябрьское утро, и чтобы обязательно пахло мятой и сосновыми иглами. Тогда я примусь за работу.
Сначала я нарисую глаза: для этого у меня в запасе синие кусочки горячего июльского неба.
У корней осины я соберу черно-зеленые веточки мха и тихонечко опущу их в воду - это будут твои ресницы и брови.
Губы твои я выложу большими лепестками озерных лилий, а тонкие стебли их обрисуют овал лица, твой носик и волосы. Чуть не забыл: чтобы оживить лицо, нужен какой-то теплый оттенок... Я пущу по воде нежно-багряные семена шиповника. Так лучше.
Потом я возьму маленький чистый камешек и осторожно брошу его к верхнему краю рамы: по воде пойдут чуть заметные волны - это будет твоя улыбка.
Картина почти готова.
Добавлю еще немного щебета лесных птиц, а по углам разбросаю несколько нитей осенней лесной паутины, это придаст картине старинный вид...
Я покину маленькое озеро лишь поздней осенью, когда картина покроется тонким ледяным стеклом, тогда можно будет вздохнуть спокойно.
Весной ты придешь в лес за подснежниками и увидишь себя в озере. Не удивляйся: «Кто это сделал?».
Это я. Теперь тебе все понятно?



Кто же он? – всего лишь клоун, который некоторых может рассмешить своей наивностью и беззащитностью, своей искренностью и безропотностью, своей простотой и необычностью… Но он не боится, не боится быть смешным, трогательным, непонятым, потому что парит высоко-высоко, в белых воздушных невесомых облаках…

Я благодарю судьбу за то, что подарила мне возможность «знакомства» с этим человеком…


Все приведенные здесь новеллы позаимствованы с сайта армянской общественности, расположенного по адресу: http://www.armenianhouse.org/yengibarov/yengibarov-ru.html, где находятся полные версии сборников новелл «Первый раунд» 1972 года и «Последний раунд» 1984 года.