Внутренний монолог

Я такая же молодая, красивая, умная, и значит, без труда смогу снова начать жизнь снова. Это значит, что я смогу по-прежнему, без особого труда найти себе очередного любовника. Это значит, заниматься любовью у него дома или, скажем, в лесу, получая вполне определнное удовольствие, только всякий раз после оргазма будет возвращаться все то же ощущение пустоты. Постепенно иссякнут темы для разговоров, и втайне оба мы будем думать об одном - о поисках благовидного предлога – «уже поздно», «завтра мне рано вставать», - а потом мы решим расстаться друзьями, по возможности избежав утомительных и ненужных сцен.
Я снова возвращаюсь в ту же комнату, что-то листаю, включаю телевизор, где все те же передачи, ставлю стрелку будильника ровно на тот же час, что и вчера; потом на работе механически делаю мою работу. В полдень съедаю свой обед и смотрю на людей, которые с серьезными лицами и отсутствующими взглядами так же как и я едят свою еду.
После обеда – опять на работу, где приходится выслушивать все те же сплетни - кто с кем встречается, кто от чего страдает, у кого муж, оказывается, просто подонок, - выслушиваю снисходительно, радуясь втайне тому, что я-то особенная, я неповторимая, я красивая, работой обеспечена, а что до любовников, то с этим – никаких проблем. После работы – опять по барам. И все сначала.
В один прекрасный день я устану от нотаций своих родственников и, чтобы доставить им удовольствие, выйду за кого-нибудь замуж, уговорив себя, что на самом деле его люблю. Поначалу мы будем строить воздушные замки о собственном загородном доме, о будущих детях, о том, как у них все замечательно сложится. Первый год мы еще часто будем заниматься любовью, второй - гораздо реже, а потом, наверное, сама мысль о сексе будет появляться у нас раза два в неделю, не говоря уже о ее воплощении раз в месяц. Мало того, мы почти перестанем разговаривать друг с другом. В растущей тревоге я начну спрашивать себя – может быть, это я всему виной, это со мной что-то не в порядке, раз я его больше не интересую. Единственное, о чем с ним можно говорить – это его друзья, как будт на них свет клином сошелся. Когда наш брак будет висеть на волоске – я забеременею. У нас родится ребенок, на какое то время мы станем ближе друг другу, а затем все потихоньку вернется в прежнюю колею.
Затем я начну катострофически толcтеть. В сражении со стремительно прибывающим весом сяду на диету, изо дня в день чувствуя себя разбитой и подавленной оттого, что все усилия бесполезны. Я буду твердить себе направо и налево, что дети мол, смысл моей жизни.
Все вокруг будут считать нас счастливой парой, не догадываясь, что и здесь, как и всюду, за видимостью счастья таится все та же горесть и тоска, все то же беспросветное одиночество...