Алмазное сердце.

- Привет... Не ждала тебя так рано...
Эта приветливая фраза, прозвучавшая из уст привлекательной особы женского пола, относилась непосредственно к молодому человеку с довольно приятной внешностью, безмятежно отдыхающему на диване. Он лениво приоткрыл один глаз и покосился им на часы, при этом данное зрячее око несколько увеличилось в размерах. Человек кивнул сам себе и, очевидно взвешивая все “за” и “против”, единолично принял решение. Мужчина сладко зевнул, пожалев однако, что не может обнажить два ряда аршинных клыков, отбивающих охоту что-либо расспрашивать, и перевернулся на другой бок. Единственное, чего он сейчас желал так пламенно и страстно - это чтобы его оставили в покое.
- Ах, так! - миленькая особа уперла руки в боки. - А ну, подъем!
Она приблизилась к спящему и наклонилась совсем низко, так, что бретелька утреннего пеньюара, в который дама была облачена, легко скользнула с плеча вниз, полу обнажив упругую стройную грудь. Вьющийся и длинный пшеничный локон выбился из-под заколки и замер в глубоком декольте. Зная характер этого мужчины, подобный “маневр” должен был бы вызвать ошеломляющее действие, но, против ожиданий, даже и это не вызвало желаемого эффекта. Девушка вздохнула: она не любила насилие, да и диван было жалко, но...
- Я буду принимать репрессивные меры! - пообещала она и вышла из гостиной.

Когда через 5 минут она вернулась, в руках у нее был чайник, однако картина, представшая ее глазам, заставила его по наикратчайшему расстоянию ринуться вниз. Молодой мужчина, со свежим шрамом на щеке, с перебинтованным предплечьем (и как она не заметила?!), сидел, скрестив ноги на столе, на опиравшемся только двумя ножками о ковер, откинутом назад стуле. В зубах его была спичка, а в ладонях искрилась и бликовала целая пригоршня прозрачных камней.
- Ну, иди же сюда, - усмехнулся мужчина ей, застывшей в дверях, будучи не в силах справиться с шоком. - Это для тебя.
Не смело подошла она к столу и приняла из его рук пару камней. Опытный разум, привыкший ко всему, отказывался верить в реальность того, что она держала. Да, без сомнения, - это были голубые алмазы. Го-лу-бые! Безумно дорогие и редкие алмазы, возникающие только на Силистре. Но... Силистра! Бр-р-р!!! Одного только этого имени было достаточно, чтобы люди сходили с ума... А он был Там. Ведь как бы иначе они попали к нему в руки... А может...
- Откуда они?
Он пожал плечами.
- С Силистры. Ты же знаешь.
- Ты был ТАМ?! - ей казалось, что вот-вот небо сорвется на землю.
- Пришлось...
- Да как ты...
Он резко оборвал ее нетерпеливым жестом.
- Для тебя, mon amoure. Для твоей бархатной кожи, синевы глаз, жемчуга волос...
- Вот и принес бы мне жемчуг...
- О, нет, - он взял со стола самый крупный, прекрасный камень и любовно вгляделся в него, наслаждаясь блеском и игрой красок, - жемчуг простит, а это будет контрастировать с внешностью моей богини!..
Он взглянул на нее сквозь камень.
- У-у! Как же он тебе идет. Алмазы к алмазам, милая... Алмазы к алмазам!
Мужчина блаженно улыбнулся, а ей, когда присмотревшись к его лицу и, заглянув в глаза, она вновь обрела способность анализировать, показалось, что любит он больше не ее, не для нее привез красивые камешки, а себя, себя и еще раз себя в этой любви. Да, возможно, он просто, как и все ее мужчины до него, любовался собой. Возможно, он просто чувствовал свою собственную, легендарную мужскую полноценность. Он готов был осыпать ее с ног до головы этой феерической мишурой, именуемой богатством, он готов был отправиться в любое сомнительное предприятие, чтобы привезти ей оттуда свою крылатую славу... Привезти ей... ей... Но хоть бы один раз, один ничтожный раз, он поинтересовался нужны ли ей все эти подвиги на самом деле!! Все эти подвиги, ради которых он, по собственной воле, лишал ее самого дорогого, самого драго-цен-ного - своего тепла. Возможно ли понять это человеку, ублажающему только свое «Я», свое Эго, но свято верящему, что делает это ради другого? Как понять ему, что не нужно было бы ей никогда ни думать, ни слышать об этих алмазах, ни ощущать их на своей ладони, а знать лишь о его искренней любви, не волнуясь о его здоровье и жизни, и не видеть иного блеска, кроме блеска его глаз. Возможно ли понять ему это? Возможно ли? Она еще раз окинула пристальным взглядом мужчину, любующегося камнями... Нет, не возможно...
Вдруг он поморщился: «Шрам...». Девушка вздрогнула, как от удара, и выронила алмазы. Они с хрустальным звоном раскатились по полу.
- От... откуда у тебя этот шрам? - запинаясь, прошептала она, словно окаменев, напоминая больше мраморную статую, чем саму себя.
- Шрам? А,- отмахнулся он, - Царапина! Это там... Ошибка, - небрежно кинул в ответ.
Силистра, боже! Ошибка!.. Силистра не прощает ошибок. Эта дикая, девственная и строптивая планета славилась своей жестокостью. Она мстила тому, кто прогневал ее, даже за тысячу парсеков от себя. Ошибка - это смерть.
Мужчину передернуло, будто нервной дрожью. Девушка подошла и нежно положила руки ему на плечи. Он не отстранился, а качнулся на стуле назад, чтобы быть ближе. Она смотрела куда-то, в известную только ей точку. Мужчине, наблюдавшему за ней, казалось, что она просто смотрит в стену. Лицо ее было спокойно и безмятежно. Разгадать, что за ним скрывается? Но он не мог думать больше: к горлу подступил плотный комок тошноты, легкие сдавило и жгло огнем...
Она чувствовала, как напряглись упругие мускулы под рубашкой, как затруднилось и стало глубже дыхание. Глупыш! Он еще пытался скрывать от нее что-то. Она усмехнулась про себя. Десять лет назад так же погиб ее отец, затем брат, а вскоре первый муж. Все они ходили на Силистру, объятые страстным желанием принести ей небесный камень. С тех пор в народе ее так и стали звать: «Леди Голубой алмаз». Она не знала, было ли это какое-то проклятие, или злой Рок, или, наконец, Провидение, но каждый, кто хоть раз видел любовь в ее глазах, окончательно и бесповоротно решал для себя: «Я иду на Силистру». И они уходили: все любимые, близкие, дорогие, а она опять оставалась одна, пока кто-нибудь не приходил и не погибал снова. Годы шли, а число желавших ее не уменьшалось. Они все так же приходили, чтобы уйти навсегда. А она ждала, надеялась, что кто-то из них, наконец, оставит все свои честолюбивые мечты, чтобы быть только ее мужчиной, а не искателем Силистры. Однако никто не выдерживал влюбленного блеска ее глаз...
И вот, однажды, пришел Он. Сильный, статный, жаркий. Он был овеян всеми космическими ветрами, пропитан насквозь космической пылью. Ему было наплевать на все проклятья, на все запреты. Он пришел к ней. Пришел случайно и принес с собой с окраин небытия луч надежды, ее надежды, надежды обрести свое истинное счастье. Но блеск камней отравил и это сердце. А ныне, вернувшись, чего никогда не могли сделать другие, он принес ей их - драгоценные безделушки, и лишь взглянув на эту красоту, она возненавидела ее всем своим существом. Потому, что Тот, кого она всегда ждала, теперь умирал, умирал рядом, на ее руках.
Она видела, как тускнел его взгляд, чувствовала накатывающуюся на его разум пелену, ощущала каждый удар останавливающегося сердца. Вот и бледность белилами разлилась под бронзовой кожей, а вот затянулся шрам, быстро и мгновенно, как обманчивое чаяние на скорую победу над призраком неизбежности... Многие так обманывались. Но Силистра не такова: она затягивает нанесенные ею раны с одной только целью - не выпустить из жертвы ни один грамм яда.
Он неверным движением поймал ее руку, сжал до боли в костях. Девушка не противилась. Мужчина глубоко вздохнул: боль прошла, дурнота отступила.
- Я пойду, прилягу, - устало сообщил он.
Шатаясь, побрел к дивану.
- Сядь рядом, - попросил ее, когда улегся.
Она исполнила просьбу и, наклонясь, прислонилась своей теплой щекой к его, прохладной.
- Я немного посплю, - прошептал он, - что-то вдруг очень захотелось, а когда проснусь, мы решим, что делать с нашим богатством. Мы ведь теперь сказочно богаты!
Мужчина улыбнулся полной блаженства улыбкой и закрыл глаза, отвернув свое лицо к стене.
- Спи, - ласково произнесла она и нежно повела рукой по его волосам. В глазах ее не было слез, душу отпустила боль. Может, потому, что он заснул счастливым, а, может, потому, что теперь навсегда остался рядом с ней.
Надежды сбылись...


Аэлита