Приднестровье о системе безопасности в Норвегии

Мнение российского эксперта о высокой эффективности системы внутренней безопасности в Норвегии цитирует официальное информагентство самопровозглашенной Приднестровской Молдавской республики "Лента ПМР" (подробнее см. http://www.tiras.ru/evrazija/6672-r.konoplev-jekstremizm-kak-emu.html)По мнению директора Аналитического бюро «Consulting Mobile» (РФ)  Романа Коноплева, "в Норвегии действуют несколько иные, чем, скажем, в России или Израиле, подходы в области противодействия экстремизму. И, несмотря на видимые проявления противоправной деятельности, те или иные политические события в общественной жизни, в целом эти подходы работают безупречно, и на сегодняшний день норвежское общество не имеет такой проблемы как убийства иностранцев на улицах...

В отличие от российской правоохранительной системы, неповоротливой, не имеющей должного материально-технического обеспечения и квалифицированных человеческих ресурсов, и, как принято говорить, «работающей по хвостам» правонарушений, в Норвегии используется достаточно масштабный комплекс мер по предупреждению экстремистской деятельности. В современной Норвегии при более пристальном внимании невозможно понять, где заканчивается спецслужба и начинается та или иная организация. Общество в значительной степени образовано и монолитно в таких вопросах как общественная безопасность и защита прав личности.  Поэтому ненавязчивый, но постоянный контроль является атрибутом современной Норвегии во всех сферах – будь то партии, миграционное ведомство, здравоохранение, адвокатура и так далее. Этим Россия от Норвегии, безусловно, отличается...
В отличие от Москвы, к примеру, в Осло невозможно заметить полицейского – они не гуляют в берцах с оружием наперевес, не проверяют документы у каждого встречного. Даже здание городской полиции не имеет внешних отличительных признаков. В Норвегии действуют международные правозащитные и гуманитарные организации, в том числе, филиал Хельсинского комитета. Каждая из подобных организаций является в первую очередь структурой сбора и обработки любого рода входящей информации, по сути, филиалом спецслужб. Безусловно, подобные структуры интересует проблематика «прав человека», «ксенофобии» и всего остального – в той степени, в которой полученная информация может быть в дальнейшем использована для тех или иных нужд...
Помимо этого, важным аспектом деятельности подобных организаций является изучение особенностей национального менталитета представителей тех или иных народов. Изучаются потенциальные угрозы, связанные с различными миграционными потоками. Скажем так, от русских не стоит ожидать, что они, обвязавшись поясами с пластиковой взрывчаткой, начнут захватывать самолеты. Однако, некоторые диаспоры склонны к погружению в религиозный фанатизм, созданию криминальных организаций, контрабанде наркотиков, или, скажем, золота. Норвежцы не жалеют денег для глубокого изучения механизмов общественного поведения... 


В России работают совершенно иные механизмы: общественная жизнь многие годы развивалась «как дикое дерево», в отрыве от госструктур. Правоохранительные органы и спецслужбы существовали в своей системе координат, не касаясь политики и общественной жизни. У них и без того хватало работы в период «первоначального накопления капитала»... 
Неблагоприятный экономический фон в отдельных регионах вызвал определенные протестные настроения. В более благоприятных с экономической точки зрения регионах начались другие процессы: туда устремились мигранты, и был нарушен традиционный культурно-религиозный баланс. В отсутствие понимания причин и последствий роста преступлений на национальной и религиозной почве, российские законодатели начали строить определенные заградительные барьеры «по кирпичикам» - так, как смогли сами. Нужны были некие меры – их кое-как состряпали, и пустили в ход. Таким образом, мы получили российскую модель противодействия экстремистской деятельности, как мы видим, не вполне отвечающую современным вызовам и угрозам.
В России граждане живут отдаленно от институтов своего государства, через стену недоверия, непонимания, а зачастую антагонизма. Такого нет ни в одной европейской стране...
По-моему, в России до сих пор ни на уровне общества, ни на уровне правительства нет однозначного понимания, для чего спецслужбы вообще существуют в современных государствах, и какие задачи на них должны быть возложены...".